«… гроб качается хрустальный, на цепях между столбов.
Не видать ничьих следов в круг того пустого места...»
А. С. Пушкин «Сказка о Мертвой царевне»
Все что описано дальше, правдивое изложение явлений, произошедших после того, как обиженный на жену Вован, решил познакомиться с древней мумией из Каирского музея и постучался к ней в саркофаг. Развитие событий не заставило себя ждать. Мумия повернула на стук голову, а стеклянные саркофаги с другими усопшими начали воспроизводить торжественную музыку, наподобие праздничного органного хорала.
Позже, пересказывая друзьям в Москве случившееся с ним в Каирском музее, Насяльника никак не мог объяснить, было ли увиденное явью или результатом усталости от предыдущих похождений, отлакированных сверху теплым пивом на жаре. Одно он мог сказать точно – он все это видел, никаких выдумок! Да и какие фантазии можно ожидать от мужика, жизнь которого обычно проходит между домом, сном и работой. Командуя бестолковыми гастрарбайтерами, неровно укладывающими асфальт на московских улицах, думаешьтолько о том, куда бы их послать подальше. Например, в вечернюю школу, чтобы получше освоили русский язык. Хотя, дополнительные знания не помешали бы и самим нашим приятелям. Если бы Вован и Насяльника хоть раз слушали орган, то им было бы с чем сравнить звуки, исходящие от стеклянных саркофагов. Но, увы, наши дружбаны просвещенностью не отличались, и услышанное их просто придавило.
Стеклянные гробы продолжали свою песню. Вован и Насяльника замерли, охваченные ступором от страха. Им бы бежать побыстрее и подальше от этого зала, наплевав на потраченные на билет деньги и на недосмотренных мумий, но ноги отказывались служить. Внезапно голени Насяльника осторожно коснулось что-то холодное и затем резко сдавило ее как тисками. Наш знакомый замер, боясь взглянуть вниз. В его воображении мгновенно нарисовалась картинка, как корявая засохшая фигура вылезает из своей дребезжащей оболочки на мраморный пол, подползает к нему, извиваясь и теряя лохмы зацементированных бинтов, и впивается в живую плоть…
Ой! Здоровенный мохноногий мужик скакнул повыше от этих видений и взвизгнул как недорезанный поросенок. Холодные тиски скользнули по ноге ниже, но не отпускали. Покрываясь холодным потом Насяльника скосил глаза вниз. Уф, слава Богу, никакой мертвечины. Его ногу обнимала похолодевшими ладошками дрожащая египетская девочка. Рядом валялся альбомчик и карандаши. Пару минут назад наши друзья спрашивали дорогу к мумиям цариц у этих двух юных художниц. Вторая девчушка пугливо выглядывала из-за осевшего на пол Вована. Она тоже очень испугалась и ухватилась за его плечо. Судя по вытаращенным зенкам Вована, руки у второй египтянки тоже были ледяные от страха. Насяльника представил каково его приятелю чувствовать рядом с шеей холодное прикосновение… Так ему, дураку, и надо! Не фиг было с женой скандалить и потом лезть к мумиям! Мало ему было разборок с живыми полицейскими на дороге, так теперь к мертвякам полез … Ой, мамочки, они же с Вованом не экстрасенсы какие-нибудь, ничего в потусторонних силах не понимают! Насяльника глянул на саркофаг царицы, к которой пару минут назад стучался Вован.
Над стеклянным кубом курился и густел фиолетовый дымок. Темные клубы сгущались и приобретали очертания, похожие на осьминога. Насяльника присел, чтобы сделаться незаметным. Он бы вообще распростерся по полу, но за ним пряталась девочка. Нельзя же было отдавать невинного черноглазенького ребенка злобным духам! У него самого дома такая же пичуга, только с голубыми глазами. Воспоминание о дочурке теплой волной ударило в сердце и придало сил: «Да что это я! Не мужик, что ли! Мы еще посмотрим, что это там за баба сушеная».
Он осторожно отцепил руки девочки от своей ноги, подтащил маленькую фигурку к Вовану и пристроил девчушку за широкой спиной друга, рядом с ее подружкой. Легонько двинул Вована в ухо, чтобы лучше слышал и прошептал: «Охраняй! Я на разведку!»
Взгляд Вована стал более осознанным, глаза вернулись в глазницы. Он судорожно сглотнул и закивал. Насяльника прополз на четвереньках немного вперед и оглянулся. Приятель уже пришел в себя. Его лицо стало осмысленным и выражало решимость. Было такое ощущение, что внутри его мощного тела медленно сжимается огромная пружина. Пред лицом неведомой опасности Вован напрягся и развернул плечи, чтобы получше спрятать маленьких египтянок.
— Ежли что – поможет, — понял Насяльника.
Из-за могучих плеч друга с обеих сторон симметрично выглядывали две головенки в съехавших платочках-хеджабах. Распахнутые темные глаза следили за Насяльником. Стоять на четвереньках под этими взглядами было невозможно. Насяльника распрямился. Разбросанные по полу карандаши хрустнули под ногами тонким ледком. Страха больше не было. Теплая, золотистая волна внутри него росла и ширилась, разливалась по всему телу, напрягая мышцы и смывая тонкие наслоения цивилизованности. Казалось, внутри него пробудились и зашевелились какие-то древние и мощные силы, которые с незапамятных времен вели наших предков на схватку с огромным доисторическим зверьем и позволяли побеждать всю эту голодную нечисть. Когда-то, благодаря именно своей силе духа, человек из добычи превратился в хищника и разогнал всех мохнатых и клыкастых по чащам и пещерам.
Насяльника крепко сжал рот и встал перед облаком фиолетового дыма, идущего из саркофага, закрывая собой друга и девочек. Ему казалось, что он стоит один среди бескрайней степи. Сухая трава щекочет босые ступни, рука сжимает суковатую дубину, а перед ним присел и хлещет себя хвостом по бокам огромный черно-фиолетовый зверь. Страшно блестят здоровущие клыки, из пасти веет смрадом, но ждать больше нельзя. Если гадина прыгнет первой – сомнет, и тогда конец! Насяльника облизнул пересохшие губы и сделал шаг навстречу прозрачным фиолетовым щупальцам, которые жадно потянулись к его вискам.
Нашему приятелю показалось, что в его голову проникла тупая и холодная сила, которая начала бесцеремонно копаться в мозгах, перетряхивая их содержимое и пытаясь пробиться куда-то вглубь головы. Щупальца заострялись, превращаясь в холодные тонкие иглы, которые вонзились в мозг и пошли буравить, пытаясь расширить отверстия, чтобы впустить внутрь фиолетовую муть. Но, как ни старалась нечисть, иголки таяли и растворялись в бушующем внутри человека золотистом море. Однако темных щупалец было слишком много. Светлые силы начали сдавать, поток мутнел, иссякал и Насяльника понял, что сейчас произойдет то, что хуже смерти. Ибо смерть есть перерождение, а тут его «я» просто исчезнет, растворится в этой фиолетовой жиже. Вместе со слабостью пришло некое единение с нежитью. Осенило понимание, что, исчезая, он еще и отдаст свою силу темным сущностям. А этих тварей, кто пытается проникнуть в наш мир из-за темной кромки, взрослый человек, с его потрепанными жизнью мозгами, совсем и не интересует. Высосали немного энергии, и пошли дальше. Мумиям и иже с ними, прежде всего, были нужны светлые головки детей с их неиспользованными возможностями. Взрослый человек был только досадной помехой на пути нечисти. «Гадина сушеная! Ишь, чего захотела! Вован, помогай!» — мысленно взревел Насяльника и сжал кулаки. Золотая волна внутри него вздыбилась из последних сил, растворила еще несколько темных щупалец, и начала опадать. Сознание бешено закрутилось, как вода в узком стоке, и стало погружаться в фиолетовые сумерки.
Источник: live4fun.ru
